Симонова Л.А.        

«ЖИЗНЬ МАРИАННЫ» МАРИВО: У ИСТОКОВ НОВОГО РОМАННОГО                  ПОВЕСТВОВАНИЯ

        В романе Мариво «Жизнь Марианны или Приключения графини де ***» (1731 –1747) разные романные традиции  не соединяются механически, а, напротив, образуя сложное единство, определяют движение сюжетной линии, рождают внутреннее противоречие, из которого вырастает новый роман(1).  Уже в самом названии обнаруживается столкновение разных идейно-художественных норм. «Приключение графини де ***»,  – используя привычное клише романных названий, автор ориентируется  на вкусы публики, намекая на интригующую авантюрность повествования, а также указывая на знатность героини. Последнее служит залогом «пышной обстановки», которая, по мнению самой рассказчицы, необходима для того, чтобы сделать историю в глазах читателей «предметом значительным»(2). Однако в романе не говорится о том, как главная героиня получает титул графини и какие обстоятельства этому способствовали. Мариво обрывает повествование, пренебрегая ожидаемой развязкой и оставляя читателей в неизвестности относительно дальнейшей судьбы героини. Мы не сомневаемся лишь в благополучном повороте событий: рассказ ведётся от лица знатной дамы, удалившейся от света и в письмах к своей подруге вспоминающей о своей молодости. Незавершённость произведения(3) объясняется тем, что Мариво  интересует не фабула, а, скорее, отдельные ситуации, в которых раскрывается характер персонажей, их эмоциональные реакции на происходящее.  Упомянув в заглавии о приключениях, автор отказывается описывать необыкновенные события, экзотические страны, чудесные избавления от смерти (это было в ранних романах Мариво). Уже во второй части говорится о намерении показать «весьма простые, весьма заурядные происшествия»(4). Марианна в разных ситуациях по-разному раскрывается перед нами в естественности своих желаний, чувств, мыслей. Мариво «изменяет значение приключения, в корне пересматривая его и вмещая огромные романические пространства в лабиринт души», «в продолжении непредвиденных, неожиданных  ситуаций человеческое «я» размышляет над собой, утверждает, находит себя»(5). Перед нами действительно жизнь Марианны с её страданиями, радостями, трудностями и т.д. Марианна – естественный человек, лишённый титулов, определённой социальной роли и действующий в соответствии с обстоятельствами и собственным характером, своими чувствами и склонностями. Однако Марианна – человек, обладающий культурным сознанием, предполагающим представление о нормах поведения, общественной морали, подсказывающим должное и недопустимое, помогающим разгадывать тайные желания, пороки и добродетели окружающих, скрывать свои мысли за позой наивной чистосердечности. Наконец, мы обнаруживаем в стремлении рассказчицы (в связи с этим встаёт проблема нарративного дискурса) в обыденном и непримечательном увидеть яркое и необычное, создать романическую версию собственной жизни, сделаться героиней романа. И не так далёк от истины Рене Демори, отмечая, что «все несчастия Марианны существуют только в её воображении», «придумав для себя красивую историю…, героиня ведёт себя в соответствии с этой моделью»(6). Указание на возможность сознательного построения истории жизни по романным образцам можно увидеть в самом тексте: Марианна упоминает о том, что однажды рассказала своей подруге по монастырскому пансиону «о своих несчастиях, изображая их в романическом виде». И вот как героиня это поясняет: «Мой рассказ был занимателен, я вела его в благородном и трагическом духе, выступая в нём как печальная жертва судьбы, как героиня романа: я говорила только правду, но украшала эту правду всем, что могло сделать её трогательной и обрисовать меня как создание обездоленное, но достойное уважения»(7).

        Что же позволяет писателю создавать целый ряд непредвиденных обстоятельств, а рассказчице мыслить свою жизнь как «роман»? Какой приём определяет сюжетное развитие?  Что даёт возможность критикам видеть в молодости Марианны «правду и подлинность существа, защищённого естественным ничтожеством»(8)? Таким приёмом становится  повествовательный ход авантюрного романа: Мариво лишает героиню родителей. На карету, в которой инкогнито путешествует знатная супружеская пара с прислугой, нападают разбойники. Во время кровавой расправы погибают все, кроме маленькой девочки, которую берёт к себе на воспитание сельский кюре и его сестра.  Имя  и происхождение девочки остаются неизвестными, лишь по дорогой одежде можно предположить её принадлежность к благородному сословию. Марианна – такое имя даёт девочке сестра кюре – не знает своих родителей. Перед нами  тема «без семьи», хотя, как мы увидим далее, Мариво создаёт в романе  «пространство, где родственные связи играют, поистине, фундаментальную роль»(9). Отсутствие семьи лишает судьбу героини заданности, делает её положение неопределённым, раскрывает перед ней целый ряд неожиданных возможностей. Отчасти это объясняется отсутствием социального статуса: неизвестно, благородны или нет родители Марианны. Люди светские, с удивлением узнавая, что девушка не знает своих родителей, начинают видеть в ней парвеню, предполагать дурные наклонности. Из достойной уважения привлекательной особы Марианна становится «авантюристкой». Особенность, характерная для плутовского романа: героиня стоит вне общества, может быть всем, кем угодно, играть любую роль. С большей наглядностью это проявляется в тех эпизодах, когда Марианна надевает дорогое платье, подаренное богатым поклонником. Красивый наряд вводит окружающих в заблуждение, заставляя думать, что перед ними девушка из богатого общества. Ошибка обязательно предполагает разоблачение: раскрывается истинное положение Марианны, её сиротство и бедность. Но такая находимость вне общества лишь отчасти проливает свет на всё то необычное, что случается с героиней.  Это подтверждает помещённый в Х и ХI части романа рассказ монахини, история которой столь же необыкновенна, как и история Марианны, хотя происхождение её известно: по своему рождению Тервир (так зовут монахиню) принадлежит к знатному дворянскому роду. Сближает же этих двух героинь именно сиротство, одиночество, выпадение из определённого, устойчивого, защищённого от внешних угроз семейного мира: Марианна потеряла своих родителей в младенчестве, от Тервир отказалась мать, вторично выйдя замуж и оставив девочку на попечение бабушки, после смерти которой Тервир живёт в приютившей её семье фермеров. И ту,  и другую героиню преследуют несчастия, и сами рассказчицы удивляются многочисленности столь неожиданных событий в их жизни. При этом угрожающе непрочным и непостоянным оказывается не весь мир и не само человеческое существование (как это было в барочной традиции), а только положение самих героинь, пытающихся противостоять роковым потрясениям. Удивительные приключения, случающиеся с Марианной, выделяют её из окружающих. Возникает параллель: жизнь – судьба. «О жизни такой женщины, как я, поистине надо говорить  - судьба»(10), - не без гордости пишет Марианна. Здесь жизнь как нечто размеренное, постоянное, упорядоченное, а потому неинтересное, лишённое занимательности, судьба, наоборот, - изменчивое, невероятное, а потому – захватывающее,  интригующее. Марианну нельзя связать с какой-либо социально-бытовой обстановкой и тем более пытаться через неё героиню объяснить. Образ Марианны неоднозначен, никогда не равен самому себе. Марианну мы видим её собственными глазами как героиню романа: любые, даже самые обыденные ситуации, она старается вставить в оправу авантюрно-галантного повествования («зародыша романа, который случился с ней в младенчестве, было достаточно, чтобы дать ей идею своего рождения, и эта идея перевернула её существование»(11)). Рассказчице доставляет наслаждение любоваться собой как поистине добродетельной, обладающей привлекательной внешностью и приятными манерами девушкой, страдающей от несправедливостей судьбы и, тем самым, претендующей на исключительность. Вальвиль – жених Марианны – смотрит на неё взглядом влюблённого человека, наделяя  всеми возможными достоинствами, тайна же происхождения придаёт ей ещё большее очарование в его глазах, так как не исключает самой сказочной разгадки. Для госпожи Миран Марианна – желанная воспитанница, наделённая высокими душевными качествами, самые ценные из которых – чистота, порядочность, честность, хотя за ними эта далеко не проницательная женщина угадывает расчётливость и хитрость. Для одной из родственниц госпожи Миран Марианна так и остаётся авантюристкой и «подозрительной гризеткой»(12). Все эти предположения, из которых строится образ Марианны, не были бы возможны, если бы героиня имела семью или только лишь знала своих родителей.

        Мариво заставляет свою героиню балансировать между пространством роковых случайностей и потрясений и миром устойчивых и надёжных в своей покровительственной защите семейных связей. Обессиленная преследующими её несчастиями, Марианна ищет опору в родственных отношениях. Однако все её попытки обрести семью оканчиваются неудачей. Воспитавшую её сестру священника Марианна, памятуя о своём возможно высоком происхождении, называет чаще всего «другом» и «тётушкой», чем «матушкой».  Семью белошвейки, у которой Марианна учится ремеслу, она оценивает как неподходящую ей компанию грубых простолюдинов. Господин де Клималь, проявляющий заботу о Марианне и называющий себя её «отцом», претендует на роль любовника и, выдавая девушку за свою «родственницу», видит в ней любовницу. По просьбе заботившейся о ней госпожи Миран Марианна говорит своему возлюбленному, что хочет видеть в нём «брата». Отношения между госпожой  Миран и Марианной как между матерью и дочерью кажутся несколько театральными, так как каждая из женщин чистосердечно стремится к осуществлению родственных связей с их заботой, преданностью и любовью, но при этом искусно прячет за благородной ролью близкой души свою личную выгоду. Наконец, близится свадьба Марианны, она же думает не о супружеской жизни, а о той роскошной и уютной комнатке, которую ей отвела в  доме будущая свекровь – госпожа Миран – и из которой так легко можно попасть в комнату к «благодетельнице». Все эти двусмысленные положения и шутливые полунамёки не укладываются до конца  в рокальную игру. За ними – призрачность надежд на постоянство мира семейных отношений, невозможность достигнуть тихого, надёжного пристанища. Реальность осуществления этого для Марианны противоречит самой природе образа главной героини. В романе не раз возникает противопоставление двух понятий – «жизнь» и «существование» («la vie» et «l`èxistence»).  Первое указывает на внешнесобытийное, внеположное внутреннему человеку, второе – на бытие души с её эмоциями, страстями, желаниями. Последнее возможно для героини Мариво только в её уникальности, незавершённости, романичности (здесь это слово близко по значению слову «романтичность») характера и, если так можно выразиться, в сознательной авантюрности. Всё это противоречит нероманическому положению замужней женщины, чьё положение закреплено (и потому ограничено) социальным статусом, бытом, неизменностью супружеских отношений. Такая перспектива есть в романе и связана с господином Вийо – человеком низкого происхождения, за которого родственники Вальвиля, обеспокоенные его влюблённостью в незнатную и бедную девушку, захотели принудительно выдать замуж Марианну. Прозаический брак с господином Вийо, гордящимся своей степенностью и домовитостью, противоречит возвышенным устремлениям  Марианны, видевшей в образе возлюблённого – Вальвиля,  красивого, обладающего богатством и знатностью молодого человека. Но для Марианны брак оказывается невозможен и с Вальвилем: возлюбленный оказался непостоянным и изменил Марианне. Такой сюжетный ход вновь делает неопределённой судьбу героини, предполагает дальнейшее развитие событий, благодаря чему Марианна «чувствует себя свободной»(13), сталкиваясь с крутыми переломами судьбы. Мариво ещё сознательно избегает устойчивого мира семьи с его определённостью, законченностью и пространственной замкнутостью. Его привлекают сюжетные ходы авантюрного романа, предполагающие многообещающие крутые повороты событий, неожиданности большой дороги: Марианна постоянно находится в движении, перемещаясь из одного места в другое (хотя маршрут её ограничивается Парижем и его окрестностями), а большинство событий происходит в карете, образ которой приобретает знаковый характер. Зато отсутствуют дом семьи, комната как интимное пространство, где предположительно может осуществиться любовь супругов(14).

        Нужно было перенести коллизию во внутренний мир человека, что придало бы определённости и завершённости внешней обстановки скрытую динамику с её неопределённостью и незавершённостью. Это сделает сентиментальный роман. В сентиментальном романе в основе конфликта лежит несовпадение естественного, внутреннего человека и его социального положения. Высшей ценностью становятся личные достоинства, которые, в конечном итоге, приносят и признание, и высокое положение. Герой сентиментального романа утверждает неизменность своего характера, несмотря на внешние потрясения, которые становятся ни чем иным как испытанием. Испытывается, прежде всего, добродетель (la vertu). Понятие добродетели, включающее самый широкий набор морально-этических качеств, таких как добропорядочность, честность, благонравие, смирение, чистота, целомудренность и т.д., становится ключевым определением поведения героя. Добродетель – это не только естественное, но и культурное, надприродное (surnaturel) и, вместе с тем, это глубоко личное, непротиворечивое в человеке. Для сравнения можно обратиться опять же к роману Мариво. Добродетель Марианны – это совокупность заимствованных героиней представлений благородного общества о правилах поведения воспитанных особ. «Добродетель нам должны прививать»(15), - говорит героиня, словно речь идёт о чём-то искусственном, несвойственном для человека. Добродетель Марианны – это, скорее, расчёт, стремление казаться добродетельной, быть «пленительной и достойной уважения»(16). Главное в том, как человек выглядит в глазах других, как его воспринимают. Удары судьбы в романе Мариво не играют роли испытания добродетели Марианны. События в жизни героини – это возможность показать себя с той или другой стороны, почувствовать счастливой или несчастной. Марианна не противостоит крутым переломам, а всего лишь приспосабливается к внешним обстоятельствам. Однако Марианне удаётся достичь своей цели – остаться добродетельной в своих собственных глазах и убедить в своей добродетели окружающих людей и свою корреспондентку (а вместе с ней и читателя). И здесь возникает вопрос, что же становится определяющим в судьбе Марианны: её личные качества или сомнительное происхождение,  преграждающее путь к высокому общественному положению. С одной стороны, Марианна постоянно сталкивается с тем, что в свете не довольствуются добродетелями, что «и красота, и добродетель, и ум, и прекрасное сердце» (всё это видит в Марианне госпожа де Тервир) – «самые редкостные, драгоценные сокровища»(17) – не компенсируют отсутствия двадцати тысяч ливров годового дохода, полезных связей и знатности происхождения. В глазах общества уважения и любви достойна лишь девушка из хорошей семьи: знатность родителей уже является гарантией достоинств и хорошего воспитания. Марианна не знает своих родителей, а значит,  лишена и привилегированного положения. Героиня остаётся просто Марианной (хотя мы и знаем, что потом она станет графиней). Получается, что всем руководит судьба, которая благосклонна лишь к тому, кто имеет богатую родню? Но автор (или героиня, наделённая правом рассказчицы строить историю своей жизни) некоторыми сюжетными ходами опровергает это положение. Господин де Клималь, уверенный в высоконравственности Марианны и раскаивающийся перед смертью в своём недостойном поведении, оставляет девушке небольшое наследство; госпожа  Миран, восхищённая достоинствами своей приёмной дочери, всеми силами добивается осуществления брака между Марианной и своим сыном. И наконец, чтобы подтвердить превосходство «благородного характера, проницательного ума» и «добродетельной души»(18) над предрассудками света, в повествование вводится  эпизодическое лицо, коим является один знатный господин. Он предлагает руку и сердце Марианне лишь потому, что наслышан о достоинствах её души. «Что мне до того, из какой вы семьи. Пусть вы наследница королевского рода – разве это прибавило бы что-нибудь к вашим личным достоинствам? Разве души наши имеют родню? Разве все они не одного происхождения? Так вот: мне нужна только ваша душа, только её достоинства и добродетели, - а в этом вы богаче меня»(19), - так обращается знатный господин к Марианне, патетичностью своей речи  подчёркивая значимость чувств – истинно  ценного в человеке.

        Так, Мариво, используя приёмы авантюрного сюжетостроения, заставляя героиню балансировать между пространством роковых случайностей и миром устойчивых семейных связей, расширяет возможности социально-психологического повествования и, вместе с тем, предваряет эстетику сентиментального романа.        

1 Именно переходный характер романов Мариво позволяет увидеть в них соединение разных жанровых форм. Так, Е.М. Мелетинский обращает внимание на то, что в творчестве Мариво происходит «сближение авантюрно-нравописательного и психологического романа»  (Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М., 1984. С.266). Н.Т.Пахсарьян указывает на новаторство Мариво, которое «состоит не в сплавлении и тем более не в простой сумме прежних компонентов двух типов романа – нравописательного и психологического, а в совершаемом – путём «снятия» их иерархии и противостояния, изменения концепции личности и мира, художественной правды и вымысла – повороте к «новому виду прозы», открывающему один из самых перспективных путей французского романа» ( Пахсарьян Н.Т. Генезис, поэтика и жанровая система французского романа 1690-1760-х годов. Днепропетровск, 1996. С.145).

2 Мариво  «Жизнь Марианны или Приключения графини де ***». – М.,1998 .С.69.

3 «В «Жизни Марианны» незаконченность – самая существенная и самая показательная деталь для замысла произведения» ( Coulet H. et Gilot M. Marivaux. Un humanisme experimental.  P., 1973. Р.19).

4 По мнению М.-Ж. Дюрри, традиционные приключения оказываются «не только модернизированы, но и спародированы и иронично отклонены»(Durry M.-J. A propos de Marivaux. – P., 1960. P.166).

5 Sgard J. L` avanture // Europe. Revue litteraire mensuelle. Novembre-decembre, 1996. P.61.

6 Demoris R. Le roman a la premiere personne. – P., 1975. P.407.

7 Мариво. Приключения графини де *** или жизнь Марианны. – М., 1998. С.325-326.

8 Coulet H. Le roman jusqu`à la Revolution. – P., 2000. P.320.

9 Didier B. La vois de Marianne. Essais sur Marivaux. – P., 1987. P.93.

10 Мариво. Приключение графини *** или Жизь Марианны. – М., 1998. С.156.

11 Demoris R. Le roman a la premiere personne. – P., 1975. Р.407.

12 Мариво. Приключения графини *** или жизнь Марианны. – М., 1998. С. 167.

13 Там же, с. 45

14 Подробно о пространстве  см. в Didier B. Lieux et espace // La vois de Marianne. Essais sur Marivaux. – P.,1987.

15 Мариво. Приключение графини *** или Жизнь Марианны. – М., 1998. С. 98.

16 Там же, с.89.

17 Там же, с.125.

18 Там же, с.373.

19 Там же, с.381-382.

Впервые опубликовано: Симонова Л.А. «Жизнь Марианны» Мариво: у истоков нового романного повествования // Учёные записки Московского гуманитарного педагогического института. Т.3. М.: МГПИ. 2005. С.441-449.