Лекция 1. Есть ли будущее у литературы?

Часть 1

         Курс лекций по литературе мне хотелось бы начать с постановки актуальной проблемы относительно места и роли литературы (а следовательно, и литературоведения, как и гуманитарного знания в целом) в современном обществе, а также её жизнеспособности, которая зависит от отношения к ней общества, ожиданий от неё, активности восприятия её как факта живой, то есть востребованной большинством в их практике, осознаваемой как необходимая, культуры. Зададимся отчасти провокативными вопросами: «Что такое литература сейчас? Будет ли литература через сто лет? И если будет, то какой?»

         С чего начинается любое филологическое рассуждение? С отдельного взятого текста (текстов) конкретного писателя (писателей), как, например, философское рассуждение начинается с определённых понятий. Согласимся, что ответы нам во многом даны уже в самой литературе, но даны не в готовом виде. В своём размышлении я буду отталкиваться от доклада, подготовленного мной для конференции, посвящённой творчеству Оноре Бальзака, проходившей в 2018 году в МГУ. Здесь мы сталкиваемся с первым затруднением: кто перед нами? насколько мы доверяем писателю как носителю знания? Отношение автор – читатель (если мы говорим об актуальности литературы) невозможно без этого доверия. Думаю, что Бальзак не нуждается в особом представлении. Всем хорошо известен этот гениальным мастер романа, ставивший перед собой цель описать в своих произведениях весь мир, по существу, вслед за Богом заново сотворить его в слове. «Человеческая комедия» по замыслу писателя должна была исчерпать всё знание человека о нём самом и мире, доступное на тот исторический момент. Вспомним, что сам Бальзак не считал себя писателем, который развлекает публику (в одном из писем он заметил, что не хочет быть «простым развлекателем» – слово самого Бальзака), он считал себя ясновидцем, философом, учёным, обладателем истинного знания. Отталкиваясь от творчества Бальзака мы и ответим на вопрос, какое место занимает литература в познании мира и человека. Каким видел литературу романтизм, с которого начиналась современная культура. Сразу оговорюсь, что в нашей лекции будет две созвучные части: бальзаковские идеи (идеи XIX века как идеи господства литературы) – и наша современность в её осмыслении ведущими учёными и философами.   

         Понудить запечатлённую в литературе мысль Бальзака отвечать на актуальные филологические и, шире, культурно-исторические вопросы – значит лишний раз доказать, что гений всегда современен и предложенная им гносеологическая парадигма может быть актуализирована и в определённой мере новыми способами репродуцирована, в том числе в условиях цивилизационного сдвига, который мы все сейчас переживаем и который многие учёные (сошлюсь хотя бы на философа, члена Французской Академии Мишеля Серра) связывают с внедрением открытий в области науки и техники, и в частности, с распространением компьютерных технологий, которые, закрепляя качественно новые способы хранения и распространения информации и совсем иные, нежели прежде, условия оперирования ей, изменяют наше мышление и характер связи с действительностью, объяснение её и нахождение себя в ней. Помимо этого, предложенный подход к творчеству Бальзака, а конкретнее, к его философским произведениям поможет выявить, насколько жив романтизм, насколько активны и востребованы нашей эпохой романтические идейные посылы. Говоря «наша эпоха», я имею в виду прежде всего антидогматизм, то есть ситуацию недоверия, резко критического отношения ко всему неподвижному, традиционному и тяготения к всё ускоряющемуся, чрезвычайно изменчивому, катастрофически ускользающему новому (что во многом и питает кризис мирообъяснения). Мы должны отдавать себе отчёт в том, что каждая наука предлагает свой интерпретативный код вселенной. Если мы возьмём химию, мы получим картину мира в химических формулах, если физику – в физических законах и т.д. При постановке такой исследовательской задачи необходимо избежать двух опасностей: во-первых, смыслового подавления, идеологического насилия над инаковым со стороны разрастающегося, поглощающего собой всё инородное текста Бальзака как упорядоченной, закрытой в себе структуры; во-вторых, механического наложения отдельных идей Бальзака на современные явления (по принципу, когда одно, не уподобленное другому, случайно, пассивно с ним сближается). Чтобы избежать этих опасностей, нужно создать из современной эпохи текст, в котором сегодняшние, апробированные нами в нашей научной практике смыслообразы были по возможности равноправны, уравновешены со смыслообразами текста Бальзака как исходного, и вместе с этим (как обязательное для эксперимента условие) все основные направляющие смыслы и ассоциативные связи были заданы бальзаковским произведением. Литература же предлагает исходить от знака / смысла или словообраза, который может определять одну вещь, а может и весь мир.

         Сюжет романа «Поиск абсолюта» (во французском варианте La recherche de l`Absolu) достаточно прост; если оставить в стороне любовную линию, которая в данном случае нас не интересует, он заключается в следующем: богатый фламандский буржуа Бальтазар Клаас, увлёкшись химией, задаётся целью открыть философский камень, фанатизм, с которым он занимается дорогостоящими опытами, становится причиной разорения семьи и смерти его жены, старания дочери вернуть героя к обычной жизни не имеют особого успеха – научная страсть продолжает владеть им, подрывая его здоровье и ослабляя рассудок, что и приводит Бальтазара к смерти. Итак, начнём с «абсолюта». «Абсолют» – одно из любимых слов Бальзака, которое, помимо произведений, фигурирует в его письмах. Именно поиск главного, всеобъемлющего закона жизни, в котором будут даны ответы сразу на все вопросы, направляет творчество Бальзака. Это значит, что Бальзак как пишущий включён в это поисковое движение, предельно заинтересован в его осуществлении, что и обеспечивает особую активность этого текста романа (который является безусловным шедевром писателя) как саморазвивающейся, организованной системы смыслов. Слово «абсолют» как определяющее построение всей системы смыслов романа (заметим, что оно многократно повторяется в повествовании) многозначно (вообще, до конца неопределимо, и если последовательно идти к его прояснению, мы получим весь текст этого романа, который из этого слова, как из своего корня, вырастает). Попробуем ухватить часть в соответствии с нашим собственным исследовательским замыслом. Поиск абсолюта ведётся на двух уровнях: уровне героя и уровне Автора. На каждом уровне «абсолют» имеет разное значение и, следовательно, его поиск осуществляется двумя путями. Бальтазар Клаас – химик, для него «абсолют» – это формула, в которой зафиксированы химические реакции, в которых из слёз и росы получаются алмазы, то есть «абсолют» имеет вполне конкретный, практический характер и, как можно заметить, восходит к натурфилософским основаниям алхимии, согласно которым все вещества образуются из различного сцепления одних и тех же первоэлементов, то есть имеют общую природу, на которую можно воздействовать, разгадав законы её внутренних процессов – связей элементов, их процентного соотношения и взаимовлияния. Сложнее определить «абсолют» на уровне Автора как пишущего. Начнём с того, что алхимия для Бальзака неактуальна: чудесное превращение росы или слезы в алмаз (над этим и трудится его герой) есть приём мистификации, поражения воображения читателя, который должен увлекаться в том числе и сказочностью романической авантюры (заметим, один из излюбленных приёмов писателя). Представим себе, что нам дали почитать химические формулы, скучая, мы отбросим их, но если они вправлены в занимательное повествование, они нас могут заинтересовать. Для Бальзака актуальна химия, которая бурно развивается на его глазах и поклонником которой он сам является (жена героя Жозефина перечисляет с десяток химиков, труды которых она, чтобы понимать, чем занимается муж, прочитала, можно предполагать, что это исследователи, с трудами которых был знаком сам Бальзак, тем более что в других романах, среди которых особое место принадлежит «Луи Ламберу», он также делал упор на химию как одну из ведущих современных наук, объясняющих многие – в том числе и психические, то есть сознание человека – процессы). Однако для Бальзака химия объясняет лишь одну сторону природного бытия, а следовательно, её возможности познания и объяснения миропорядка ограничены. Это значит, что в своём поиске Абсолюта Бальзак как пишущий роман исходит не из этого. Подтверждением чему служит то, что язык химии почти полностью вытеснен из авторской речи: в романе есть только одно предельно краткое описание лаборатории, никак не показываются опыты, в авторской речи – за очень редким исключением – не фигурируют названия веществ, элементов, химических формул (это минимально присутствует в авторской речи только в конце романа, когда даётся краткая обобщающая оценка научного заблуждения героя). Все рассуждения и словарь химического (и алхимического) порядка принадлежат речи героя, более того, они сконцентрированы в одном единственном эпизоде. И дело не столько в том, что Бальзак боится скомпрометировать себя нереалистиченостью представлений героя, несостоятельностью его химических выкладок, примешав себя к псевдонаучному знанию, понизив авторитетность своей осведомлённости (о чём писатель очень заботился), сколько в том, что этот язык для Бальзака узок, ущербен, недостаточен. Бальзак знает больше своего героя, это касается и представлений о миропорядке и способах его постижения. Бальзак как пишущий исходит из романтического – в сущности идеалистического – основания: какие бы химические, физические, биологические процессы во множестве не проявляли себя, они объединены единой организующей и упорядочивающей их субстанцией, которая традиционно в XIX веке понималась как «Дух» (сейчас учёные называют это «тёмной материей», слово иное, но сущность одна) (и Бальзак в силу традиции называл это именно так, приписывал ему материальную природу). И если эта духовная сущность едина (а для Бальзака это именно так), следовательно, должен быть и абсолютный, то есть ухватывающий и открывающий дух в его единстве и многообразии проявлений способ познания, то есть универсальный код объяснения бытия. Это служит объяснением то, что бальзаковское письмо, организуя романический текст, движется от уровня героя (ограниченного, во многом несовершенного) к уровню Автора, который вбирает в себя опыт Бальтазара Клааса и идёт намного дальше его. Таким образом, наша исследовательская задача усложняется: мы должны рассмотреть не только то, как «абсолют» функционирует на разных уровнях, но и то, как он переходит от одного уровня к другому. Это и позволит выявить, подтвердить активность, продуктивность универсального смыслового кода, на открытие которого претендовал Бальзак. Это движение смыслов по вертикали обозначено уже на первых страницах романа – в описании городка Дуэ и дома героя. Логика объясняющего описания, в котором можно видеть принцип построения повествования следующий: от фиксации отдельных деталей к наукообразному обобщению, систематизации. Фиксируемые наблюдаемые предметы – лишь только побуждение и одновременно подтверждение необходимости аналитического углубления и тотализирующего охвата. Улицы, архитектура домов, интерьер – всё это строительный материал для изучения законов жизни в их неразрывной взаимосвязи. «Первопричины», «всё выводится одно из другого, всё друг с другом связано», «причина заставляет угадать следствие, как каждое следствие позволяет добраться до причины», «сравнение между настоящим, которое питает тайные желания, и будущим, которое может их воплотить», «великий творец, нет ли у него возможности пойти дальше намеченной цели», «произведение устремилось за пределы реального мира», «объяснить несколькими особенностями бытия основания этой фантастической формы», «научная система». В этих выражениях определён принцип движения письма Бальзака. Конкретный знак, наблюдаемая форма, отдельно взятый признак – это Бальзак оставляет за героем, за собой же как пишущим он закрепляет беспредельное, ничем не ограниченное разрастание во времени и пространстве (сигналами этого выступают такие слова, как «цивилизация», «будущее», «идеальность», «прогресс», наконец, «мистический»). Однако Автор не подавляет героя, не выталкивает его из текста (хотя всей своей бальзаковской мощью и тяготеет над ним). В этом романе у Автора особые отношения с героем: он отталкивается от него в своём превосходстве и в усилии быть больше него вбирает его в себя, поглощает его собой. В частности, на это указывают многочисленные развёрнутые описания Бальтазара Клааса, которые образно-стилистически соответствуют уже традиционным к тому времени романтическим характеристикам поэта и которые знаково-семантически присутствуют во многих других романах Бальзака: «мыслитель, который носит в себе миры», «он смотрел в пространство, как будто бы искал там осуществления своих надежд», «глубокие чувства, которые оживляют великих людей», «ревнивый фанатизм, который питает искусство и науку», «его таинственные созерцания», «в эти моменты он был невероятно поэтичен», «он парил в далёких пространствах науки», «соблазнительность идей, которые обновлялись, рождались заново ещё более привлекательными их трудностями и вели человека ещё дальше от мира», «он страдал, как страдает художник». В этих и многих других характеристиках Клааса «учёный» и «поэт» – слова взаимозаменяемые. (При этом заметим, что Бальзак не хочет до конца дискредитировать героя: даже говоря в конце романа о его сумасшествии, он стилистически подчёркивает его величие, в частности, это достигается сталкиванием его оценок с точки зрения его близких и самого Автора с одной стороны, и презрительных оценок провинциального общества, которые не заслуживают доверия и подтверждают ограниченность, пошлость толпы, – с другой.)      

         Автор превосходит героя: герой с его маниакальностью химических поисков узок для него, но Автор как пишущий не может обойтись без героя. Нельзя не заметить, что во всех характеристиках героя преобладает значение движения, активности, неуспокоенности, в образе Бальтазара Клааса письмо Бальзака получает необходимый ему импульс, ускорение. Поиски героя заходят в тупик, но поиски Автора только выигрывают, идёт приращение смыслов («идея, наслаждения которой бесконечны и прелести которых всегда новы»). Настойчивость попыток Клааса есть всё новый шанс для Автора осуществить на своём уровне то, к чему стремится герой. И слабость, беспомощность героя лишь подчёркивает преимущества Автора. В развитии текста можно увидеть следующую закономерность: постепенно в характеристиках героя начинают преобладать черты распада, деградации, разрушения, отсутствия, дисгармонии. Этот «провал», «опустошение» на уровне героя, а следовательно, и подрыв доверия к его «абсолюту» с лихвой компенсируется на уровне Автора, где укрепляется порядок, соединение, прогрессивность, развитие, укрепление, гармония. Бальзак как бы пытается создать гармоничный замысел о жизни героя, компенсировать то, что Клаас разрушает. Это можно увидеть во многих фразах, в которых наблюдается не только распад в настоящем, но за счёт выхода в прошлое и будущее перескакивание письма из страшной реальности в совершенное господство духа: у героя «разлад» (dissonance) – у Автора «гармония» (harmonie), «прекрасный идеал» (le beau idéal), у героя «пустота» (le vide) – у Автора «глубина» (la profondeur), «прекрасное произведение» (une œuvre magnifique), у героя «несовершенный» (imparfait) – у Автора «совершенный» (parfait); Клаас «падал в пропасть размышлений», они «разрушали его тело», у Автора же звучат «постоянный» (constante), «полный» (complêt). Движение смыслов от уровня героя к уровню Автора – это движение от беспорядочности к порядку, от противоречия – к равновесию, от распада – к системности, в конечно итоге, от провала – к успеху. Подчеркнём, что уверенность, настойчивость, с которыми Автор устремляется к Абсолюту, были бы невозможны без героя: актуализируемая в постоянно возобновляемых экспериментах позиция Бальтазара Клааса необходима Автору, поскольку между ним и героем существует особенно значимая идейная точка срастания. Несмотря на всё возрастающее по мере разворачивания повествования расхождение между героем и Автором, с каждым следующим прояснением характера научных поисков обнаруживается сущностная близость между ними: идея того, что все мировые явления взаимосвязаны, а следовательно, мир нужно постигать как развивающееся целое и определяющая закономерность всех процессов должна быть главной целью всякого знания, – общая для героя и Автора (этим также объясняется крен в алхимию, язык которой, если учитывать всё творчество Бальзака, является одним из питательных корней его мистического дискурса, достаточно указать на используемое в этом романе излюбленное, многократно эксплуатируемое писателем в других его произведениях сближение числа и слова, которые, установленные в основе вечного вселенского и временного культурно-исторического бытия звучат как заклинания: «Вы найдёте это всесильное  число Три во всех областях, оно господствует в религиях, науках и законах. <…> Пифагорейское преклонение перед числом Один, из которого выходят все числа и которое воспроизводит единую материю; перед числом Два, первое сцепление и модель для всех других; перед числом Три, которое во все времена, означало Бога, то есть Материю, Силу и Творение, не являются ли они традиционно итогом неясного знания Абсолюта?» Однако к постижению, раскрытию этой идеи герой и Автор идут разными путями. Бальтазар Клаас избирает сугубо практический путь – он раздумывает над возможностью воздействия на материю, которая для него превращается в объект научных манипуляций, та метафизическая, мистическая подоплёка постигаемых в химической формуле законов, которые раскрыл ему Верховня, его не интересует. Это подтверждают часто повторяемые Бальтазаром Клаасом выражения производимых им химических опытов: «разложить азот», «я соединил хлор и азот», «я разложил много веществ до простых элементов», «я разложил слёзы», «я создаю металлы, я создаю алмазы», «превращать в газообразное состояние металлы». Автор, напротив, стремится углубиться в самую суть мирового бытия, с позиции Автора поиск Бальтазара Клааса – это путь примитивный – сужающий, ограничивающий, упрощающий, в конечном итоге, сводящий вселенную до чисто прагматических, рациональных запросов, при котором человек, принимая своё ущербное видение за истину, как бы вырывает себя из гармонической одухотворённой целостности, замыкаясь на своём «я» и тем самым его подрывая (этим можно объяснить сумасшествие героя). В отличие от замещающего жизнь химическими формулами героя Автор ищет всеобъятности всё превосходящей собой силы, живое, преображающее всеприсутствие Бога. Идейный спор Бальтазара Клааса с его женой Жозефиной можно считать спором Автора со своим героем. Словами героини Бальзак обнаруживает главное заблуждение Клааса: «Клаас, Бог располагает силой, которой ты не владеешь. <…> Единая сила, движение. <…> Разлагать не значит создавать (Décomposer n`est pas créer)». Автор претендует на то, чтобы постичь «движение», «единую силу», всесотворяющую, всеоживляющую. И Автора интересует как раз мистическая сторона того знания, которым делится с Бальтазаром Клаасом Верховня («Общая субстанция для всего созданного, преображённая единой силой, такова точная и ясная постановка проблемы заданная Абсолютом…»). Автор ищет Слова, которое могло бы охватить и воссоздать закон Вселенной. «Высший принцип всех процессов природы», «последнее слово творения» – это, согласно логике бальзаковского письма, направляющие смыслообразы его текста. Получается, тот поиск истины, который на уровне героя явился умалением, разрушением, на уровне Автора становится единой словесной системой. На уровне героя Абсолют не достижим (примечательно, что в конце романа слово «абсолют» применительно героя получает резкое смысловое сужение – он называется «химический абсолют» (l`Absolu chimique)), он достижим на уровне Автора. Это текст в его движении по вертикали, в котором схвачены и зашифрованы (с интерпретативной точки зрения читателя это шифр) основополагающие основы бытия. Для Бальзака как пишущего Абсолют найден (в тексте есть выражение «l`Absolu trouvé»): это универсальный смысловой код, который определяет управляющую миром силу. Абсолют Бальзака, как бы парадоксально это на первый взгляд не звучало, есть «Абсолют». То есть слово «абсолют» является той смыслопорождающей основой, из которой, как из зерна, прорастают все иные смыслы, организуется весь романический текст. Иначе выражаясь, слово «Абсолют» несёт тотальный смысл, который покрывает собой, вбирает в себя все иные смыслы (в данном тексте слово «Абсолют» покрывает собой даже слово «Бог», как бы замещая его). Получается, что язык литературы продуктивнее других научных дискурсов, каждый из которых ограничен.  

         Итак, что мы имеем. Какие актуальные проблемы указывает нам роман Бальзака: 1) во-первых, вопрос о науке, которая может инициировать и направить поиск тотального смысла; 2) во-вторых, вопрос об отношении к материи – космическому природному началу: дробящее, разлагающее, то есть одномерное, упрощающее, или – обобщающее, синтезирующее, всеохватывающее; 3) в-третьих, вопрос о преодолении ограниченности исследовательских установок, то есть вопрос о том, как превысить границы отдельной науки, иначе говоря, с уровня «героя» как изначально текстуально несвободного прорваться к уровню «Автора» с его абсолютной свободой; 4) в-четвёртых, вопрос о продуктивности поиска универсального языка (кода), который будет схватыванием и одновременно объяснением, воспроизведением мира в его сущностном единстве; 5) в-пятых, вопрос о востребованности, активности, продуктивности этого универсального языка, претендующего на то (и об этом всё творчество Бальзака), чтобы стать новой верой; 6) в-шестых, какова во всём этом роль литературы и, как следствия, литературоведения.